Я побывала в Палестине и узнала, что такое настоящий расизм – Автор Селестина Нидаль Хамад
Я побывала в Палестине и узнала, что такое настоящий расизм – Автор Селестина Нидаль Хамад
Статья о расизме, апартеиде и оккупации в Палестине, написанная моей дочерью Селестиной Нидаль Хамад много лет назад после того, как она посетила Сафсаф и оккупирована Палестина и была арестована на долгие часы пограничниками только потому, что она палестинского происхождения, а я ее отец, зная, что ее паспорт норвежский, и она родилась в Норвегии. Статья была написана на норвежском языке и опубликована в крупнейшей и широко распространенной норвежской ежедневной газете «Афтенбостон». В той же газете на нее ответила агрессивная статья посла оккупационных и вражеских сил в Осло. Статья была переведена с норвежского на арабский, английский, испанский и французский языки.
Я побывала в Палестине и узнала, что такое настоящий расизм – Селестина Нидаль Хамад
Мои дедушка и бабушка когда-то мечтали пригласить своих внуков в дом, который они построили из ничего.
Дом, который они собирались наполнить любовью, они хотели сделать из него дом, но их дома больше нет, их дом не имел шансов стать домом, их дом стал божьей землей, в которой потеряны надежды и умерли мечты, это стал (Израиль).
Недавно я впервые посетила свою родину, Палестину, я представитель третьего поколения палестинских беженцев и я норвежка.
Я родилась в мире свободы и возможностей, в безопасном мире. Права человека и равенство – это не просто лозунги, они гарантированы каждому гражданину. Эти права никому не гарантируются. За эти права боролись и продолжают бороться мои семья и моя родина Палестина ради нее с тех пор, как я родилась
Спрашивали меня оскорбительные вопросы
Поскольку у меня есть норвежский паспорт, я единственный человек в моей семье, который может посетить Палестину.Энтузиазм взорвался во мне, когда я приближалась к границе, все мое тело дрожало, мое тело наполняло любопытство, как моя страна примет меня
Трое моих норвежских друзей переправились менее чем за час, но мне не повезло: моя переправа длилась шесть часов, в течение которых мне приходилось отвечать на оскорбительные вопросы, вопросы, полные ненависти и неуважения, вопросы, приводившие меня в ярость.
Они спросили меня о здоровье моего отца, и я понял, что они знали о (израильской) бомбардировке в 1982 году, в результате которой мой отец был ранен и отрезал ему ногу.Они спросили меня, навещала ли я свою семью раньше, поэтому я поняла, что они знали что мой отец все еще жив в лагере беженцев в Ливане, и когда я шла к офису, я нервничала, что, если я скажу что-то подозрительное, как будто я представляю угрозу, они не поверят, что мое единственное намерение – посетить моя семья и моя страна, я знала, что не могу упоминать Палестину, поэтому мы придумали историю, наша история заключалась в том, что мы едем в Тель-Авив, и я продолжала говорить себе, что это правда, и я пошла вокруг, я имела в виду ответы, которые мы с друзьями уже отрепетировали.
Охранник издевался над моей семьей
Они попросили меня написать список всех членов семьи, мать и отец, дедушка и бабушка, дяди и тёти.Пока шло следствие, мне задавали подробные и личные вопросы о моей семье и несколько раз он издевательски смеялся надо мной, смотрел на мое лицо в поисках реакции, и я знала, что должна была смеяться вместе с ним, потому что я знала, что если я хочу пересечь границу, я не должна позволить его сарказму добраться до меня, впервые в моей жизни я возможность почувствовать себя расистом и дискриминатором, они хотели узнать больше о моей семье, где родился мой отец и где он получил образование, Он остановил меня, когда я рассказывала ему, что мой отец переехал из Польши в Норвегию. Он посмотрел на меня саркастически и сказал: «Ну, сначала он покинул Ливан и отправился в Польшу в надежде на лучшую жизнь, но этого ему было мало, поэтому он отправился в Норвегию». Я ответила: Да, в конце концов он переехал в Норвегию.
Стена, разделяющая людей
После окончания допроса меня попросили подождать, пока я сидела в грязной приемной на границе между Иорданией и моей родиной и понимала истинное значение расизма.
Мы посетили красивый прибрежный город Акко, один из старейших городов мира, я впервые увидела деревню Когда мы посетили лагерь беженцев Аида, который находится рядом с разделительной стеной, я своими глазами увидел, как человечество разделилось на две части. израильтян) от палестинцев, но и отделяло палестинцев друг от друга, семьи, друзей, коллег.Он заставлял страдать жизнь каждого, свободное передвижение по стране становилось сражением и в большинстве случаев невозможностью.
Дети видят оружие больше, чем цветы
У меня болит сердце, когда я думаю обо всех тех палестинцах, которые не могут увидеть Акко.
У меня болит сердце каждый раз, когда я слышу историю старика в Хевроне, который не может добраться до своей мечети не потому, что ему не разрешили пройти, а из-за травмы, которую он пережил в 1994 году в мечети Ибрахими, из-за которой он перенес агонию. прошлого.
У меня болит сердце каждый раз, когда я проезжаю контрольно-пропускные пункты и вижу пули, выгравированные на земле там, где она была ранена и убита Хадиль аль-Хашламун, следы от пуль, которые были доказательством того, что Хадиль изначально была на земле, когда смертельная пуля попала в нее, следы от пуль которые указывают на то, что история с (израильской) армией и попыткой апелляции была ложной.
У меня болит сердце, когда я думаю, что дети по дороге в школу чаще видят оружие, чем цветы, птиц и деревья.
Палестина моя
Увидев Палестину, я понял, что обязана рассказать о ней.
Палестина для меня — это место, где растут оливковые деревья в саду моей бабушки.
Палестина для меня — это место, где мои бабушка и дедушка поженились и пообещали остаться вместе до конца жизни.
Палестина для меня — это место, где ферму моих бабушек и дедушек охранял от вреда их пес «Рекс».
Палестина для меня — это место, где бабочки перелетают с лимонных деревьев на фиговые.
Палестина для меня — дом моих предков, дом, который у них украли с 1948 года.
Для меня Палестина — это место, которое весь остальной мир называет Израилем.
Палестина стала (Израиль)
Моих бабушек и дедушек ждало то, от чего их не могла защитить сторожевая собака.
Их ждало то, от чего мой дедушка не смог защитить мою бабушку.
Их ждало то, что заставило моего отца родиться в лагере беженцев в Ливане, как и многих бабушек и дедушек, матерей, отцов и сыновей.
Их ждало то, от чего никто не мог защитить Палестину до сегодняшнего дня, и история начала долгой жизни, которую мои бабушка и дедушка были вынуждены забыть, и когда моя бабушка повернулась в последний раз, она увидела сожженные оливковые деревья, разграбленные разрушенные дома, потерянные бездомные дети, то, что они называли домом и хотели Пригласив своих внуков на это, стало кладбищем, оно стало (Израиль).
Мы постоянно слышим о правах (израильтян) на самозащиту, но кто защитит Палестину?
Пока я была там, много людей было расстреляно, это были дети и подростки, которых расстрелянный без суда за две недели своего пребывания там.
за две недели своего пребывания там.
- Абдель Рахман Шади Обайдулла (13)
Раковина Османа Сулеймана (18) - Фади Самер Мустафа Аллун (19)
Хадиль Салах Хашламун (18)
тинейджеры? Дети? Не имело значения….
Все они получили более пяти пуль от (израильских) солдат, что заставило меня задуматься, действительно ли один из них стреляет в остальные пять пуль в порядке самообороны?
Их жизнь менее ценна
Мысль о том, что меня расстреляют в Палестине, ужасала меня. Я была в центре внимания, потому что я норвежка, и в то же время палестинских молодых людей моего возраста убивали каждую неделю без какого-либо внимания средств массовой информации. Ценность жизни очень мала в (Израильские) задние дворы, когда я сидела в автобусе по пути домой, я не смогла перестать думать о своих бабушке и дедушке, которые все еще живут в лагере беженцев в Ливане. Я посмотрела вниз, на свою татуировку с изображением ключа, висящего на вход в лагерь Аида, ключ, который большинству людей кажется обычным, но для меня он был И у всех палестинцев есть символ, выражающий наше право на возвращение.
Я норвежка, я палестинка, я Селестина Нидаль Хамад, и я свидетель Палестины в 2015 году.
** * Статья была опубликована в норвежской ежедневной газете Aftenbosten, крупнейшей и наиболее тиражируемой газете страны. На странице отзывов 29 октября 2015 года, в день памяти падения Сафсафа, города Селестина, в руках сионистов, которые учинили в городе страшную бойню, убив 111 палестинцев, половина из которых были из горожан а остальные были из соседних городов Сафсафа. Поднялся огромный резонанс, и сотни комментариев к статье разделились между сторонниками и противниками того, что написала маленькая дочь Нидала Хамада, Селестина Нидал Хамад.
Для сайта ивы, пожалуйста, указывайте источник при передаче или переиздании.
Перевод с английского Рана и Хани Хадид – Дамаск
Селестина Нидаль Хамад – Осло – Норвегия – октябрь 2015 г.
